Борель. Золото [сборник] - Петр Петров

— Да… Но каких капиталов потребует эта комбинация?

Главный инженер Клыков поправил широкостеклые очки и сдунул пепел с папиросы. Бутов сверху посмотрел на специалиста.

Но колкие глаза инженера не погасли перед упорным взглядом шахтера, побывавшего под Ленским расстрелом.

— Сколько бы не забухать, а хребет развалить надо…

— Это фантазия, — усмехнулся главный.

— Почему? — вмешался директор.

Инженер передернул острыми угловатыми плечами.

— Это вам, Гурьян Минеич, известно больше, чем мне…

— Никто на такой риск не даст денег?

— Да… показатели разведок не дают положительного эффекта… Зарывать деньги в землю никто не позволит…

Гурьян пытливо щупал глазами инженера. Весь он был какой-то колкий, с нескрытым высокомерием.

— Разведки мы делали пока рукопашные, товарищ Клыков, — заметил он, думая об Улентуе и его дальнейшем развитии.

Бутов, расталкивая забойщиков, протискался вперед. Он догнал директора на крутолобом спуске к поселку и крепко хлопнул по пыльному голенищу.

— Слушай, Минеич. Ты как мозгуешь насчет слов Ивана Михайловича? Не шибко сдавайся… задумал и делай по-своему, по-шахтерски… Ишь, о советских капиталах у него печенка заболела… А у меня сомнение. Не верю, чтобы тут не было металла… Голову отруби — не верю. В прошлом году две шахты на пустое пробили, потому что били не по-человечески… А я чую, что золото мы найдем не хуже ленского.

На провалившейся в темноту низине слабо брызнули электрические огни. С гор ералашно зашумел ветер, и шум этот был похож на бушующий прибой волн.

Бутов черкнул рукой полукруг и набрал в грудь воздуха.

— Который год вязнем в болоте, харкают нам в глаза… А за что, спрашивается? Все это только благодаря мировому капиталу — так я заключаю… Старатели маятой замаяли. Лазают они здесь по собачьим норам и без толку… Ну-ка, дай две смены в шахты, ручаюсь головой, что всякие промфинпланы давно бы перекрыли.

— Силенок пока не хватает, Нил, — успокаивающе ответил директор. — Бутов остановился и прикурил трубку. — Все надо подготовить. Видишь, трест упирается…

— А за тобой — две тысячи шахтеров и пятьсот коммунистов.

Гурьяну возражать было нечего. Словами старый шахтер вслух угадывал его мысли.

— Я подумаю, Нил… Подумай и ты… Скоро производственное совещание… Но главное, что ответит трест.

Бутов, шумя по гальке коваными сапогами, размашисто зашагал домой, а Гурьян, обогнув длинные постройки складов, внезапно остановился против трех освещенных окон соседней с лабораторией комнаты.

«Устроилась ли?» — подумал он.

К окну приблизилась Татьяна Александровна. Гурьян вздрогнул, хотел отойти, но любопытство приковало директора. «Инженерша», как назвали ее в конторе, поправила прическу и протянула между наличниками тонкий шнурок для занавески.

«Кто она такая?» — размышлял директор, рассматривая строгое лицо женщины. Она отбросила назад волосы и, глянув в окно, быстро задернула занавеску. Гурьян колебался. Ему хотелось узнать скорее, с какими настроениями она приехала на рудник. Но вспомнил, что дома ждет жена и семилетняя Ленка, а было уже поздно.

3

К новой квартире из трех комнат, беспорядочно заставленных старинной мебелью, привыкнуть еще не мог. Зато располневшая Варвара как будто всю жизнь вращалась в этой обстановке. Тряпка для обтирания мебели сделалась неразлучной спутницей двухнедельной директорши. Самодовольное, слегка расплывшееся лицо жены раздражало Гурьяна. Но он не мешал ей, как с давних пор перестал заниматься перевоспитанием неподатливой на этот счет Варвары. Сегодня же ему не нравилось даже белое одеяльце с кружевцами, под которым сладко посапывала Ленка.

Он, часто сравнивая жену с Катей Самохватовой и другими женщинами — активистками рудника, тревожно думал, что Варвара утратила способность выпорхнуть из нагретого гнезда. Не один раз он отправлял ее в школу ликбеза, пытался пристроить на общественную работу, но дело всегда кончалось ссорами. Женщин-активисток Варвара называла «трепохвостыми» и считала непреложным правилом ограждать от них Гурьяна. Так из молчаливой когда-то женщины она превратилась в болтливую, беспричинно-раздражительную, охочую до всяческих сплетен и безвкусных нарядов, ревнивую хозяйку дома.

— Ах, Гурьян, какие кофты привезли в распред, — встретила она на пороге, — Ты никогда не найдешь часу похлопотать в домашность. Гляди, в чем Ленка у нас ходит. А там такие расчудесные кустюмчики и как раз на ее ростик…

— Не кустюмчики, а костюмчики, — хмуро поправил директор.

Лицо Варвары сразу поблекло, искривилось обидой. Она не досказала всех новостей.

— Ладно… Мы необразованные…

И когда сели ужинать, снова продолжала:

— Какая-то смешная инженерша сюда приехала Я сама видела ее в распреде… Волосы наместо косы завивает и папироской пышет. Аж глядеть муторно. Тьфу! Здоровенная и гладкая.

— Ничего страшного в этом нет… Ты не брякни еще при людях какую-нибудь чушь… Эта инженерша была за границей, помни.

Наскоро допив чай, Гурьян прошел к письменному столу и взялся за карандаш. Варвара долго гремела посудой, торопливо досказывала происшествия минувшего дня. Незаметно для себя она быстро забывала обидные замечания мужа.

Гурьян сосредоточенно смотрел в окно. Предстоящие бои за существование рудника гнали сон, мысли липко осаждали мозг. Где-то за углом дома одиноко тявкала собака, чуя невидимо враждебное в темнеющей тайге.

4

Стукова, руководителя улентуйской парторганизации, Гурьян не узнал. В бликах солнечных лучей коренастая фигура секретаря двоилась. Гурьян тер слипающиеся спросонья глаза.

— Ты, Василий?

— А то ты, что ли. Долго тянешься, директор. Смотри, люди до второго пота доработались.

Гурьян отбросил вверх спутанные волосы. Подглазицы у него очертились синими полосками.

— Три ночи плохо спал, а сегодня захлестнуло, — вступилась Варвара.

Стуков шеркнул по полу коваными сапогами и вскинул на руках смуглолицую, похожую на отца, Ленку.

— Ой, куклу поломаю, — засмеялась девочка прижимая к худенькой грудке игрушку.

Секретарь повернул Ленку на ладони и поставил на пол.

— Иди, жучок, в детский сад, а то увязнешь в кухне, как мама, — подмигнул он Гурьяну.

Варвара выпрямилась и, как ружье, отставила в сторону ухват. Полные щеки директорши задрожали.

— Не подковыривай, Вася. Жир-от не ты на меня надел.